|
<1–7 ЯНВАРЯ
1816 г.>
Батюшков из Каменца (выехал 26.12.1815, см. Т.2 – С.369) приехал в Москву
(письмо Вяземскому, Т.2 – С.369); остановился в доме Муравьёва на улице
Басманной (письмо к сестре – Т.2 – С.370).
<СЕРЕДИНА
ЯНВАРЯ 1816>
Батюшков
в письме из Москвы к Тургеневу в Петербург:
«Несколько строчек в письме Жуковского меня до смерти перепугали.
Я переведен в гвардию: знаю. Но кто сказал Вам, что я хочу продолжать
военную службу? <...> Прошу Вас и заклинаю не уничтожать моей просьбы,
а стараться об ней <...> Прошу удостоить меня ответом как можно
скорее; и если у вас руки поленятся, то заставьте писать Жуковского. Для
дружбы — все, что в мире есть, даже ответ на письмо! Скажите ему, чтоб
он не унижался до эпиграмм и забыл забвенных вкусом, не его врагов, а
врагов смысла, вкуса и всего прекрасного». (Т.2 – С.371)
Просит Жуковского не отвечать на пародию Шаховского.
Прим.: «Для дружбы — все, что в мире есть» — стих из «Певца
в стане русских воинов» Жуковского.
12
ЯНВАРЯ 1816
Жуковский в письме Вяземскому просит передать Батюшкову предложение написать
пародию на Шаховского:
«...Дружеское объятие Батюшкову <…> Вот ему задача.
Я начал было писать пародию из «Старушки» на Шутовского. Ему, царю пародии,
совершить этот подвиг».
Цит. по изд.: Иезуитова Р.В. Жуковский и его время. – Л.,
1989. – С.231-232. Примечание Иезуитовой: «Жуковский имеет в виду популярнейшую
пародию Батюшкова «Певец в Беседе любителей русского слова»... Отошедший
в эти годы от прямого участия в литературной борьбе Батюшков не откликнулся
на предложение Жуковского» (С.232).
<КОНЕЦ
ЯНВАРЯ 1816>
Батюшков в Москве пишет записку Вяземскому, уезжающему на днях в Петербург:
«Пришли всю прозу, я ее изготовлю для Жуковского и отправлю с тобою».
(С.372)
Какую прозу? Вероятно, «маранья в прозе», которые Батюшков
(отвечая на просьбу Жуковского в несохранившемся письме от ноября–декабря
1815 года участвовать в деятельности — издательской? — Арзамаса) обещал
прислать «для издания» из Москвы:
Нечто о морали и религии
Италианские стихотворцы: Ариост, Тасс и Петрарка
Путешествие в Сире
Воспоминания словесности и отрывок о Ломоносове
Две аллегории
Искательный, характер
О лучших свойствах сердца (См. С.364)
20
MAРTA 1816
Батюшков благодарит Гнедича за присланную «книгу Ж<уковского>» (С.370),
которая его «обрадовала».
Прим.: речь идёт о 1 части «Стихотворений» Жуковского.
<20–21
МАРТА 1816>
Письмо Батюшкова из Москвы Жуковскому.
Благодарит за присланный через Гнедича первый том «Стихотворений»
Жуковского (М., 1815). «С жадностью ожидаю второй части и баллад» (С.380).
Выражает «сердечное желание» Жуковскому продолжать: «Старость тебя бранит,
молодость силится подражать: добрый знак! Пиши, иди вперед...» (Там же).
Об «Арзамасе»: «Арзамасцы лучше Суздальцев», просит принять
в Арзамас П.Лихачева.
Спрашивает, как в Петербурге («Суздали») приняли «картину
Рафаэля-Карамзина», т.е. восемь томов «Истории Государства. Российского».
Упрекает Жуковского: «Ни слова не пишешь. Даже не отвечал
на мое письмо из Каменца» (т.е. декабрьское письмо 1815).
Советует писать поэму «или что-нибудь достойное твоего таланта»
(С.381)
Просит передать благодарность Тургеневу за его письмо.
О новостях московской литературной жизни: «Мерзляков читает
субботние публичные лекции в Московском университете, А.М.Пушкин перевел
«Игрока» Ж.-Р.Реньяра, Жуковский принят членом в «здешнее общество» (Общество
истории древностей российских при московском ун-те — ?)
Сообщает о каком-то новом замысле и просит для этого прислать
книгу С.С.Уварова «Опыт об Элевзинских таинствах» (на фр. яз.): «Если
у Уварова есть экземпляр лишний «Элевзинских таинств», то доставь его
мне. У меня давно кое-что бродит в голове: сбираю материалы». (С.381)
Жалобы на здоровье, но — «писать охота смертная!»
Посылает деньги и просит купить «Гетевы стихи, если можно
в одной книжке».
Примечания: у Жуковского есть стихи «Давно уж нет мне вдохновенья…»
(1819–20) и там такое:
А смертно хочется
писать
Стихи на ваши именины!. |
К.Н.Батюшков
— В.А.Жуковскому
<20
– 21 марта 1816. Москва>
Благодарю тебя, милый друг, за твою книгу, которую я получил через Гнедича.
С жадностью ожидаю второй части и баллад, на которые все вооружаются во
имя Расина, вкуса и отчечества. В нашей Суздали все хотят писать по-суздальски:
на яичке, как в старину писали. Старость тебя бранит, молодость силится
подражать: добрый знак! Пиши, иди вперед: тецы убо, солнце наше, и натецы
на поэму: вот мое сердечное желание. Не знаю. Что у вас делается в вашей
Суздали, а в нашей не лучше. У подошвы Парнаса грязь и навоз, то есть
личность, корысть, упрямство и варварство. Я забыл прибавить: и зависть.
Но ты это лучше ведаешь. Час от часу я более и более убеждаюсь, что Арзамасцы
лучше Суздальцев, и без них несть спасения. Возьмите в Арзамас
доброго Лихачева, которого послание к тебе прилагаю при сем: оно тебе
понравится. Стихи приятны и написаны от сердца. Отвечай ему прозою, если
хочешь, отвечай только. Адрес: в Каширу, Тверской губернии. Он теперь
там. Здесь двадцать рублей за твою книгу. Он желал иметь билет, и я решился
адресовать прямо к тебе. Пошли ее к нему, милый друг.
Ты меня забыл. Что делает Рафаэль-Карамзин в Суздали? Как
приняли его картину абдерито-суздальские маляры?. Ни слова не пишешь.
Даже не отвечал на мое письмо из Каменца. Все тебе прощу, если напишешь
поэму или что-нибудь достойное твоего таланта, и если будешь любить меня,
как я тебя люблю. Будь здоров, весел и счастлив, если можно, и помни своего
собрата по Аполлону. Б.
Тургенева благодарю за письмо. Напомни еще раз об желанной
отставке. Мы ожидаем сюда Вяземского. Катерина Андреевна сокрушилась о
муже. Я часто ее вижу и всегда с новым удовольствием: умная, добрая, редкая
женщина. Она тебя очень любит и уважает. Заметь, это не последнее достоинство
в моих глазах.
О новостях не пишу. Мерзляков читает, и, право, хорошо. Я
слушал его с большим удовольствием. Пушкин перевел «Игрока»: много счастливых
стихов. Прочие все пишут и похвалы себе не слышут. Я знаю, что ты не будешь
спать от радости: ты член здешнего общества. Есть надежда, милый друг,
что мы попадем в Академию. Если у Уварова есть экземпляр лишний «Элевзинских
таинств», то доставь его мне. У меня давно кое-что бродит в голове: сбираю
материалы. Здоровье сое час от часу ниже, ниже, и я к смерти ближе, ближе,
а писать охота смертная! А еще более хочется прижать тебя к сердцу и сказать
тебе, милый друг, как ты мне дорог.
Здесь 25 рублей: 20 за Лихачева, а на пять купи мне Гетевы
стихи, если можно в одной книжке. Если что дороже заплатишь, я тебе доставлю.
Письмо это вручит тебе Петр Иванович Полетика. Поклонись Северину, которого
покойный Батонди столь счастливо благословил на дипломатию.»
(КНБ – Т.2. – С.380-381)
<ИЮНЬ
— ИЮЛЬ 1816>
В «СО» – № 27 анонимно напечатана статья Гнедича «О вольтом переводе Бюргеровой
баллады Леноры», где подвергалась критике баллада Катенина «Ольга» («ВЕ»
– № 9; «СО» – № 24), Гнедич отдавал предпочтение «Людмиле» Жуковского,
но в то же время критиковал жанр баллады вообще. Гнедичу отвечал Грибоедов
«СО» – 1816 – № 30), поддержавший Катенина.
Примечание: взгляды автора анонимной статьи были близки батюшковским
и появилось мнение, что автор — Батюшков (Т.2 – С.398), однако Батюшков
авторство свое опроверг и назвал отличие своих взглядов (там же).
<ИЮЛЬ
— АВГУСТ 1816>
Батюшков читает в Москве «Переводы в прозе Василья Жуковского» изд. в
1816 г. М.Т.Каченовским, о чем сообщает свое мнение в письме Вяземскому:
«Сижу дома и читаю Жуковского сказки, которыми подарил себя и публику
Каченовский. Прелестный слог». (С.394)
17
АВГУСТА 1816
Батюшков в письме из Москвы к Гнедичу высказывает свое отношении к его
статье о балладах Катенина и Жуковского: «Жаль только, что ты напал на
род баллад. Тебе, литератору, это непростительно. Все роды хороши.<…>
Надобно бы доказать, что Жуковский поэт; надобно, говорю, пред лицом света;
тогда все Грибоедовы исчезнут» (С.398).
<НАЧАЛО
(7 или 14) СЕНТЯБРЯ 1816>. ЧЕТВЕРГ
Батюшков в письме к Гнедичу обсуждает планы издания своих сочинений: «Прошу
только печатать без шуму и грому. Обе книги вдруг выпустить. Жуковскому
хвалители повредили» (Т.2. – С.401).
Примечание: характерно, что Батюшков задумывает свои «Опыты»
с именем Жуковского на устах, то есть вольно или невольно сравнивает свою
книгу с книгой Жуковского, себя с ним — феномен совместности.
<СЕНТЯБРЬ
1816>
Батюшков получил письмо от Жуковского (не сохранилось). На его
существование указывает ответное письмо Батюшкова от 27 сентября (Т.2
– С. 405-406). Датировка: предположительно по истории с Мещевским, о котором
Жуковский хлопотал осенью 1816, но не позднее 27 сентября, судя по ответному
письму, датированному этим числом. Содержание письма Жуковского частично
реконструируется по ответному письму Батюшкова.
Письмо Жуковского содержало «неумеренные похвалы» (С.405)
какому-то произведению Батюшкова, а также критическое замечание на неправдивость
фразы «без дружбы и любви». Неточно и неполно процитированный стих
«Ни дружбы, ни любви, ни песней муз прелестных» — из «Элегии» Батюшкова,
написанное вероятно еще зимой прошлого — 1815 — года (последние стихи
ее процитированы в письме Вяземскому в феврале 1815 года. С.321). В письме
Жуковского речь идет, вероятно, не об одной «Элегии» Батюшкова, а о его
элегическом цикле, созданном в Каменце осенью 1815 г., и посланном Жуковскому
через Вяземского весной 1816 года, когда Вяземский уезжал в Петербург
и увозил от Батюшкова его сочинения (например, «маранья в прозе», С.372)
с просьбой передать Жуковскому. В бумагах Жуковского обнаружен список
этих элегий (ГПБ – ф.50 – ед.хр.12), озаглавленный «Элегии» и состоящий
из пяти стихотворений в следующем порядке: «Таврида» —«Разлука» (Напрасно
покидал страну моих отцов) — «Пробуждение» — «Элегия» (Я чувствую, мой
дар в поэзии погас) — «Мой гений». Явный автобиографизм элегий помешал
Батюшкову опубликовать их, каменецкие элегии оказались почти забытыми,
никогда в полном виде не публиковались и упоминаются лишь в примечаниях.
По мнению Майкова и Саитова эти стихотворения имеют между собой «ближайшую
связь» (Т.III – С.400). Батюшков, опасаясь, что
Жуковский захочет опубликовать понравившиеся ему «Элегии», напоминает
ему свою просьбу: «Вяземский послал тебе мои элегии. Бога ради, не читай
их никому и списков не давай, особливо Тургеневу. Есть на то важные причины,
и ты, конечно, уважишь просьбу друга. Я их не напечатаю» (С.405).
В письме Жуковский рассказывал Батюшкову историю с Мещевским,
поэтом, навечно разжалованным в солдаты и посланном на Урал, которому
Жуковский хотел помочь.
Список «каменецких элегий» Батюшкова в бумагах Жуковского.
(ГПБ – ф. 50 – ед.хр. 12.)
ЭЛЕГИИ
Таврида.
Эпиграф: E sol di lei pensando ho qualche pace (перевод: Только
думая о ней, обретаю я хоть какой-нибудь покой. Из XVII сонета Петрарки). Впервые опубликована в «Опытах…»
Разлука («Напрасно покидал страну моих отцов...»). Впервые
опубликована в «Опытах…»
Пробуждение Эпиграф: Cosi mi sveglio a salutar l’Aurora (перевод:
Так пробуждаюсь я, чтобы приветствовать зарю. Из CCXIX
сонета Петрарки). Впервые опубликована — ВЕ – 1816 – № 11 – С.183,
с эпиграфом.
Элегия («Я чувствую, мой дар в поэзии погас...»). С примечаниями:
«a) Лотус — растение. Смотри «Одиссею»; b)
Жувизи замок, близ Парижа; c) Ричмон — прекрасный городок в окрестностях
Лондона, напротив жилища Попе; путешественники никогда не забудут пленительных
видов Ричмона; d) Троллетана — водопад близ Готен-бурга
на западном берегу Швеции». Впервые напечатана: XXV лет. 1859–1884. Сборник, изданный обшеством для пособия
нуждающимся литераторам и ученым. СПб., 1384 – С.201-204. Текст см. у
Кошелева – Т.1. – С.406-408.
Мой гений. Эпиграф:
Spirto beate quale
Se’quando altrui fai tale?
Перевод:
Возвысивший дух ближнего
Становится ли сам блаженным?
Впервые
напечатана: Собрание образцовых русских сочинений в прозе… – СПб., 1816
– Ч.5.
27
СЕНТЯБРЯ <1816>
Письмо Батюшкова из Москвы к Жуковскому.
Благодарит за письмо Жуковского, которое прочитал «с
радостию неизъяснимою, с восхищением» (С.405).
Об истории с АЛ.Мещевским, которому Жуковский пытался помочь.
Отвечает критическим замечаниям Жуковсиого на «Воспоминание» («Я
чувствую, мой дар в поэзии погас...»): «Но зачем критика неправосудная?
Когда я писал: без дружбы и любви, то, божусь тебе не обманывал
ни тебя, ни себя, к несчастию! Это вырвалось из сердца. С горестью признаюсь
тебе, милый друг, что за минутами веселья у меня бывали минуты отчаяния
...» (Там же). О своем «черном пятне» на душе = прозаическая версия, главная
«мысль» каменецких элегий?
Сообщает, что печатает «том прозы», а «потом стихи»
и что в этом он следует Жуковскому («поташусь за тобой»).
О Вяземском и его образе жизни: «Жизнь его проза. Он
весь рассеяние. Такой род жизни погубил у нас Нелединского» (Там же).
Подтверждает свою дружескую привязанность к Жуковскому
и называет «за что его любит»: «Ты для него [Вяземского] — совесть во
всей силе слова, совесть для стихов, совесть для жизни, ангел-хранитель.
А ты спрашиваешь: за что тебя любят? И кто же? Друзья твои, которые тебя
знают наизусть. Не имею права назвать себя другом твоим аз многогрешный,
но приятелем назову смело, и приятелем из первых».
Просит не распространять элегии, которые Батюшков передал
Жуковскому через Вяземского: «Есть на то важные причины, и ты, конечно,
уважишь просьбу друга. Я их не напечатаю».
Желает встретиться с Жуковским, но «где и как, не знаю»,
из-за здоровья.
Советует продолжать писать стихи и написать поэму:
«Подари нас поэмою. Верь, что тебе знают цену в России. Будь выше судьбы
своей и не забывай высокого назначения своего, не забывай и выгод жизни»
(С.406).
Совет не забывать «выгод жизни», вероятно связан с предложением
Батюшкова Жуковскому издавать в Петербурге журнал; «Я предлагал ему
[Тургеневу] уговаривать тебя издавать журнал в Петербурге. Если мое желание
сбудется, то возьми меня в сотрудники» (Там же).
K.H.Бaтюшков — В.А.Жуковскому
27
сентября <1816 г. Москва>
Письмо твое, милый друг, Батюшков прочитал с радостию неизъяснимою, с
восхищением. Ты любишь меня: это — главное, лучшее. Читая неумеренные
похвалы себе, я положил с Вяземским, что ты спился с кругу долой и писал
письмо с похмелья. История Мещевского вывела нас из заблуждения. Ты писал
трезвый, нет сомнения, но и друзья твои трезвы. Они положили, приговорили,
что ты ошибся и, конечно, без намерения обратил похвалы, тебе и Вяземскому
принадлежащие, на бедного Батюшкова, который шестой месяц чуть на ногах
держится. Все это прекрасно. В часы самолюбия поверишь, в часы уныния
ободришься. Но зачем критика неправосудная? Когда я писал: без дружбы
и любви, то божусь тебе, не обманывал ни тебя, ни себя, к несчастию!
Это вырвалось из сердца. С горестью признаюсь тебе, милый друг, что за
минутами веселья у меня бывали минуты отчаяния. С рождения я имел на душе
черное пятно, которое росло, росло с летами и чуть было не зачернило всю
душу. Бог и рассудок спасли. Надолго ли — же знаю! Я разгулялся и в доказательство
печатаю том прозы, низкой прозы; потом — стихи. Все это время хочется
сбыть с рук и подвигаться вперед, если здоровье и силы позволят. Потащусь
за тобой и Вяземским, который истинно мужает, но всего, что может сделать,
не сделает. Жизнь его проза. Он весь рассеяние. Такой род жизни погубил
у нас Нелединского. Часто удивляюсь силе его головы, которая накануне
бала или на другой день находит ему счастливые рифмы и счастливейшие стихи.
Пробуди его честолюбие. Доброе дело сделаешь, и оно принадлежит тебе:
он тебя любит и боится. Я уверен, что ты для него совесть во всей силе
слова, совесть для стихов, совесть для жизни, ангел-хранитель. А ты спрашиваешь:
за что тебя любят? И кто же? Друзья твои, которые тебя знают наизусть.
Не имею права называть себя другом твоим аз многогрешный, но приятелем
назову смело, и приятелем из первых.
Вяземский послал тебе мои элегии. Бога ради, не читай их никому
и списков не давай, особливо Тургеневу. Есть на то важные причины, и ты,
конечно, уважишь просьбу друга. Я их не напечатаю.
Когда увидимся? Где и как, не знаю. Мое здоровье вянет приметным
образом, исчезаю. Последние годы меня сразили. Ты здоров, милый друг:
работай для славы, для друж6ы. Пиши стихи; подари нас поэмою. Верь, что
тебе знают цену в России. Будь выше судьбы своей и не забывай высокого
назначения своего, не забывай и выгод жизни. Тургенев может быть тебе
полезен. Я предлагал ему уговаривать тебя издавать журнал в Петербурге.
Если мое желание сбудется, то возьми меня в сотрудники; все сделаю, что
могу, что буду в силах сделать. Кончу мое письмецо. Обнимаю тебя очень,
очень крепко. Константин.
Печатается по К 305-306. Впервые: «Русский архив» – 1875 –
Кн.3 – С. 361-362.
Примечания Л.Н.Майкова – Т.III
– С.732:
–
(стр.403) В чём состояла история Мещевского — в точности не известно.
Но из писем Жуковского к А.И.Тургеневу 1816-1817 гг. видно, что Мещевский
около этого времени был сослан в Сибирь, и что Жуковский принимал в нем
живое участие, побуждая своих друзей-арзамасцев оказать нравственную и
материальную поддержку ссыльному. Жуковский хлопотал между прочим об издании
поэмы Мещевского «Наталья боярская дочь», которая была напечатана в Петербурге
в 1817 г. (Соч. Ж., изд. 7-е, т.VI, с.405, 408,
410). [Дальше о Мещевском]
–
(стр. 404) «Без дружбы и любви» — из элегии Батюшкова «Воспоминания.
–
Элегии, о которых говорит Батюшков, составляют цикл его стихотворений,
касающихся его отношений к любимой им девушке (в I томе №№ LXXXVIII – XCII).
Упоминаемая поэтом рукопись его элегий сохранилась в бумагах В.А.Жуковского
и находится теперь в Императорской Публичной библиотеке.
4
ДЕКАБРЯ 1816
Батюшков из <Москвы> сообщает в письме Тургеневу, что «скоро выйдут
в свет мои сочинения» в прозе и что он будет писать еще ?: «В лесах я
буду писать. Авось... напишу что-нибудь путное и достойное людей,
которые меня любят, достойное вас и Жуковского. Мой усердный поклон ему
<…>» (С.413).
<OCЕНЬ
— КОНЕЦ 1816>
Письмо Жуковского к Батюшкову (не сохранилось).
На его существование указывают факты: в ответном письме от
июня 1817 Батюшков пишет, что не писал давно, даже не отвечал «тебе на
последнее письмо твое» (С.441). 3а время, прошедшее с момента письма Жуковского
до ответам Батюшкова, Батюшков успел написать надпись к портрету Жуковского
и послать её к нему: в ответном письме спрашивает, почему Жуковский «не
сказал спасибо» (С.441). Батюшков заказывал портрет Жуковского в марте
(см. С.428). О том, что Жуковский в Петербурге, Батюшков узнал не от самого
Жуковского (так давно было его письмо!), а от Гнедича (С.441); вопрос
Гнедичу «где Жуковский» Батюшков задавал в марте (С.435). Следовательно,
письмо Жуковского не могло быть ранее марта. В ответном письме Батюшков
указал время точнее: когда он узнал о пенсии Жуковского, он не писал ему
«во время оно», т. к. не знал куда писать. «Время оно» — конец 1816 —
начало 1817 (см. письмо к Вяземскому от второй половины января, С.417).
Значит в январе письма тоже еще не было. Не было его до середины января,
так как в письме от 14 января Батюшков спрашивал Вяземского: «где Жуковский,
мне к нему крайняя нужда писать о деле, для него интересном» (С.416).
3начит, и в это время Батюшков не имел письма. Последнее письмо перед
этим было в сентябре 1816 года. Следовательно, искомое письмо Жуковского
было написано осенью — в конце 1816 г.
О его содержании: можно судить только об одном — Жуковский
предлагал Батюшкову сотрудничество в издании прозы ? Ср. у Батюшкова:
«Жуковскому отдам всю прозу. Он у меня просит» (Гнедичу, март, С.434),
«согласен на предложение твое работать с тобою» (Жуковскому, июнь, С.442
— в обоих случаях речь идет об итальянских переводах). В январе в письме
Вяземскому Батюшков хотел сообщить Жуковскому «о деле, для него интересном»
(С.416) — вероятно о своем согласии участвовать в издании Жуковского.
Ср. также в письме от июня: «Я писал к нему [Вяземскому] когда-то что
теперь согласен на предложение твоё работать с тобою» (С.442). «Когда-то»
— в январе – феврале.
Resume: итальянские переводы Батюшков согласился
отдать Жуковскому для печати зимой-весной 1817 года. Тогда же к Жуковскому
могла попасть «Программа для книги моей» Батюшкова, или осенью.
|