Слово о полку Игореве (примечания 1-63)

Слово о пълку Игореве, Игоря сына Святъславля внука Ольгова.
Реконструкция древнерусского текста.

Реконструированный текст памятника преследует цель показать, какой вид он мог иметь в рукописном оригинале XII в. В основу реконструкции первоначального текста «Слова» положены вышеперечисленные источники текста, разночтения которых приводятся в подстрочных примечаниях «Слова». (Подстрочные примечания с разночтениями источников текста «Слова» в настоящей электронной публикации не приводятся — Примечание библиотекаря «In Folio») Орфография, принятая в реконструкции, соответствует тому графико-орфографическому облику, какой имеют подлинные древнерусские рукописи XII в., дошедшие до наших дней. Ввиду этого все обнаруженные в первом издании и Екатерининской копии написания, характерные для позднейшего времени, заменяются. Так, снимается надстрочный знак при букве «й», последовательно отражающийся в первом издании Вместо написаний «плъкъ», «влъкъ» и им подобных всюду восстанавливается «пълкъ», «вълкъ»; в глагольных окончаниях 3-го лица настоящего времени вместо колеблющегося написания: -тъ или -ть восстанавливается -ть.

Взамен темных мест, и поныне вызывающих споры в их истолковании, принимаются существующие в исследованиях о «Слове» прочтения, которые кажутся наиболее убедительными и приемлемыми. Все они оговорены (с необходимыми ссылками) в комментариях к соответствующим строкам памятника. Пунктуация, насколько это возможно, обусловлена смысловым и синтаксическим членением текстов. Употребление прописных букв приближено к современным нормам. В древнерусских рукописных книгах текст записывался без разделения на слова и фразы, причем обычная строка рукописей насчитывала в среднем 42-43 знака. Такой размер строки в той или иной мере учтен в настоящем издании при разбивке текста на строки. Для удобства чтения в реконструкции устранены переносы слов из одной строки в другую. Необходимость выявить позднейшие языковые напластования, снять возникшие при переписке искажения и воссоздать первоначальный авторский текст «Слова о полку Игореве» уже давно осознается исследователями А. А. Потебня в своем издании памятника (Воронеж, 1878; 2-е изд. – Харьков, 1914) восстанавливал в тексте древнерусские языковые формы. В. Н. Перетц в своем труде «Слово о полку Iгоревiм» (Киïв 1926) предпринял попытку реконструировать такую рукопись «Слова», которая могла бы служить протографом дошедшей до издателей мусин-пушкинской рукописи: эта реконструкция ориентировалась на рукописные книги XV в.— даты переписки предполагаемого протографа. Реконструкция акцентной системы «Слова о полку Игореве», призванная с научной точностью установить ритмическую структуру памятника и учитывающая новейшие разыскания в области истории русского ударения, подготовлена В. В. Колосовым (Колосов В. В. Ударение в «Слове о полку Игореве» // ТОДРЛ. Л. 1976. Т. 31. С. 23-76). В своде вариантов и разночтений (см.) не фиксируются те из них, которых относятся к делению текста на слова, пунктуации, употреблению «й» прописных и строчных букв. Разночтения подобного рода приведены в указанной выше книге Л. А. Дмитриева.

Слово о пълку Игореве. Загл. памятника взято первыми издателями из рукописи сборника, в котором они его обнаружили. «Слово» — широко распространенный в древнерусской литературе термин, обозначающий эпическое или ораторское произведение, содержащее обращение к кому-либо. «Словами» назывались также воинские, исторические, бытовые повествования, например: «О полонении Иерусалима Иосифа Евреина слово первое» (всего таких «слов» семь), «Слово об аргивянехъ» (древнегреческий эпос, цитируемый в переводном памятнике XV в. «Рыдание Иоанна Евгеника»), «Слово о безбожном царе Мамае», «Слово об Акире Премудром», «Слово и дивна повесть Динары царицы» (это произведение, аналогично «Слову о полку Игореве», называется в самом тексте «повестью»). В загл. произведения слово «полкъ» может означать: поход, война или войско, дружина. Колебания первых издателей в передаче этого слова отразились в трех вариантах его написания: плъкъ — пълкъ — полкъ, которые имеются и в Екатерининской копии и бумагах А. Ф. Малиновского. С этими разными значениями слово «полкъ» в дальнейшем проходит через весь текст памятника. Игоря сына Святъславля внука Ольгова. Называния отца и деда при имени князя обычны для литературного этикета русского летописания старшего периода. Ср.: «В то же время Святославичь Игорь, внукъ Олговъ поеха из Новагорода» (Ипат. лет. Стб. 637). Игорь (1152-1202) — сын Святослава Олеговича, князя Черниговского, с 1178 по 1198 г. был князем Новгород-Северским; с 1198 г. княжил в Чернигове. 1. Нелепо ли ны бяшеть. Принято думать, что текст памятника начинается риторическим вопросом: «не следует ли начать?», «не пристало ли начать повествование о походе Игоря?». Такое понимание не бесспорно. Мы принимаем толкование, данное А. С. Пушкиным (см. приложение к наст. изданию, с. 427), согласно которому в начале памятника мы встречаем не вопросительное, а утвердительное предложение: «Неприлично было бы...» Данное прочтение согласуется с пунктуацией текста в первом издании, где в конце первой фразы стоит восклицательный знак. В Екатерининской копии эта фраза заканчивается вопросительным знаком, что свидетельствует о колебаниях в понимании текста издателями. Впоследствии в большинстве изданий появился вопросительный знак. Глагол «бяшеть» — форма имперфекта в значении сослагательного наклонения (см.: Булаховский. С. 449-450). Братiе — обычное в древнерусской словесности обращение к коллективу слушателей и читателей. Старыми словесы. Здесь стилистическая характеристика древних воинских повестей, слог которых автор «Слова» не считает соответствующим своему времени и описываемым им событиям. 2. Трудныхъ повестiи. Слово «трудный» в древнерусском языке означало как ратный, воинский, так и печальный, скорбный. Поэтому одни (первые издатели В. А. Жуковский, Н. С. Тихонравов, А. А. Потебня, А. С. Орлов, В. И. Стеллецкий) переводили: печальные, горестные, другие (М. Д. Деларю, С. В. Шервинский, И. А. Новиков, Н. К. Гудзий, В. Н. Перетц, Д. С. Лихачев): воинские, ратные. В данном словоупотреблении органически и диалектически совмещены оба значения. Подобная игра многозначными словами характерна для авторского стиля «Слова» (см. коммент. к загл. и к 110-111, 140). <Песнь> о пълку Игореве. В тексте пропуск, нарушена синтаксическая связь между словами: неясно, каким существительным управляет глагол «начяти». Некоторые, например С. П. Обнорский, считают, что глагол «начяти» относится к словосочетанию «трудныхъ повестiи» (Обнорский, С. 66), но это грамматически невозможно. Восстановление пропущенного слова «песнь» подтверждается началом следующего предложения, где это слово употребляется в сочетании с указательным местоимением «тъи», отсылающим к предмету, который уже должен быть назван. 3-4. По былинамъ — здесь: по действительным событиям. «Былина» — слово, распространенное в современном русском языке для обозначения фольклорного эпического жанра, совершенно неизвестно древнерусской письменности и нигде более, кроме «Слова о полку Игореве» и «Задонщины», где оно является прямым заимствованием из «Слова», не встречается. Нет этого термина и в фольклоре: сказители, певшие былины, чаще всего называли их «стáринами». 5. Боянъ — певец, живший в Киевской Руси, по мнению большинства ученых, в XI в. Время его жизни устанавливается в соответствии с датами жизни упоминаемых князей (см. ниже). Местом его деятельности, если верить весьма позднему сообщению «Задонщины», был Киев. Имя Боян встречается в граффито XII в. на стене Софии Киевской (Высоцкий С. А. Древнерусские надписи Софии Киевской XI-XIV вв. Киев, 1966. Вып. 1. С. 60-71), в новгородских берестяных грамотах XI-XII вв. (см. № 509, 516, 526: Арциховский А. В., Янин В. Л. Новгородские грамоты на бересте из раскопок 1958-1976 гг. М., 1978. С. 104, 111, 124-125), в старейшей псковской грамоте конца XIII в. (Грамоты Великого Новгорода и Пскова / Под ред. С. Н. Валка. М.; Л. 1949. С. 317). Этимологию имени Боян см.: Менгес. С. 80-83. Вещiи — эпитет, указывающий на синкретизм словесно-художественных и определенных культовых функций. Как писал В. Л. Комарович, «...слово “вещий” имело почти столь же широкое распространение, как и “волхв” или “кудесник”; это были синонимы лишь с незначительными, неуловимыми теперь оттенками значений» (Комарович В. Л. Культ рода и земли в княжеской среде XI-XIII вв. // ТОДРЛ. М.; Л., 1960. Т. 16. С. 93). 6. Растекашется мыслiю по древу. По поводу слова «мыслiю» существуют разные мнения. Одни авторы (Н. А. Полевой, Карелкин, И. А. Новиков, Н. М. Егоров, Н, В. Шарлемань, В. В. Мавродин), исправляя текст на «мысю», видят здесь название какого-то зверька — мыши, белки или белки-летяги. Другие следуют в понимании текста за первыми издателями. Сильным аргументом в пользу именно такого понимания является наличие в «Слове» сочетания «мысленое древо» (Мещерский Н. А. К изучению лексики и фразеологии «Слова о полку Игореве» // ТОДРЛ. М.; Л., 1958. Т. 14. С. 46). Как полагает В. В. Колесов, в мусин-пушкинской рукописи «Слова» могло быть написание «мыciю», требующее чтения «мыслiю», как его и поняли первые издатели (Колосов В. В. «Растекашется мыслю по древу» // «Вестник ЛГУ». 1971, № 2, вып. 1. С. 138-139). В. В. Колесов дает подробное филологическое обоснование совмещения слов «мышь» и «мысль» в древнерусских памятниках, своеобразной стилистической игры квазиомонимами — омографами. 7. Сизымъ орломъ. Слово «шизый» (сизый) как эпитет орла широко употребляется в фольклоре, однако в древнерусских памятниках оно нигде не встречается. По мнению некоторых ученых (см.: Каринский Н. М. Мусин-пушкинская рукопись «Слова о полку Игореве» как памятник псковской письменности XV-XVI вв. // «Журнал министерства народного просвещения». 1916, декабрь. С. 199-214), начальное «ш» вместо «с» в этом слове указывает на псковское происхождение рукописи памятника, однако этимология этого слова неясна. С. П. Обнорский считает все примеры, иллюстрирующие псковское происхождение мусин-пушкинской рукописи, недостоверными и сомнительными (Обнорский. С. 35). 7-8. Помняшеть бо речь пьрвыхъ временъ усобице. Обычно «речь» исправляют на «рече», понимая данную глагольную форму как вводное слово. Но фраза может быть понята и без исправления: существительное «речь» выступает как прямое дополнение при глаголе «помняшеть», а «пьрвыхъ временъ усобице» — несогласованное определение к нему (род. п. ед. ч.). 8-9. Тъгда пущяшеть ĩ соколовъ на стадо лебедей. Образ сокола, преследующего лебедя, типичен для русского и украинского фольклора (Перетц. С. 139-140), но применение этого образа к игре на музыкальных инструментах не находит никаких аналогий. 9. Который дотечяше. «Который» — в данном случае форма род. п. ед. ч. ж. р., зависящая от глагола «дотечяше». Рассмотрение её как формы им. п. м. р. отпадает, так как далее следует местоимение ж. р. ед. ч. «та». 10. Старому Ярославу. Имеется в виду киевский князь Ярослав Владимирович (ум. 1054), известный в исторических трудах под именем Ярослава Мудрого. 10-12. Храброму Мстиславу, иже зареза Редедю предъ пълкы касожьскыми. Подразумевается Мстислав Владимирович (ум. 1036), брат Ярослава Мудрого, княживший в Тмуторокани и Чернигове. Здесь речь идет об одном из воинских подвигов Мстислава, описанном в «Повести временных лет» под 1022 г., — его единоборстве с касожским князем Редедей. Касоги — древнее название одного из кавказских племен — черкесов или кабардинцев, данное им их ираноязычиными соседями; ср. осет. кисиг — черкес, кабардинец (Турчанинов Г. Ф. Ономастические этюды // Лингвистические исследования. 1975: Вопросы грамматики языков народов СССР. М., 1975. С. 145, 148-149). 12. Красному Романова Святъславличю. Роман Святославич, внук Ярослава Мудрого, сын великого князя Киевского Святослава Ярославича, старший брат Олега Святославича Черниговского, известного под именем Олега Гориславича (см. ниже, 106-107, 116-119). Летописные сведения о нем крайне скудны. В 1079 г. он был убит половцами. Обращают на себя внимание симпатии автора «Слова» к предкам черниговских князей, чем, вероятно, объясняется употребление эпитета «красный», которого в применении к Роману летописи не знают. 14. На живыя струны. В первом издании: «живая», но в этом случае нарушено согласование: «живая» — форма ср. р. На основании этого места текста можно думать, что песни Бояна сопровождались игрой на каком-то струнном музыкальном инструменте, по-видимому на гуслях, далее названных «мысленым древом». 15. Они же сами княземъ славу рокотаху. Обращает внимание, что местоимения «они» и «сами» стоят в форме мн. ч. м. р., т. е. они согласованы с «пьрсты», а не «струны». В этом нельзя видеть нарушения норм употребления местоимений. Скорее всего, автор говорит, что именно Бояновы персты приводили в движение струны. Слово «рокотати» в древнерусских памятниках не зафиксировано, но встречается в диалектах и имеет параллели в других славянских языках (см.: Булаховский. С. 524-525; Евгеньева А. П. Несколько замечаний к истории и употреблению в русском литературном языке слов «рокотать» и «трепетать» // ТОДРЛ. Л„ 1969. Т. 24. С. 28). После публикации «Слова» глагол «рокотать» вошел в литературный язык, особенно в язык поэзии. 16-17. Отъ старого Владимира до нынешняго Игоря. Вопрос о том, кого нужно понимать под «старым Владимиром», остается нерешенным. По-видимому, автор называет так Владимира I Святославича (ум. 1015), княжение которого знаменовало собой начальный этап письменной истории Древней Руси. Видеть, как считает Б. А. Рыбаков, в «старом Владимире» Владимира Мономаха нет оснований, так как тематический и исторический кругозор автора «Слова» явно выходит за рамки XII в. 17-18. Иже истягну умъ крепост iю своею и поостри и сьрдця своего мужьствомъ. Глаголы «истягнути» и «поострити», известные как термины кузнечного ремесла, иногда употребляются в древнерусской книжной словесности в сочетании со словами «ум», «мысль». В приведенном словосочетании нельзя рассматривать форму «сьрдця» как род. п. неполного объекта. Резонно предположение А. А. Потебни о связи формы «сьрдця» с «мужьствомъ» и употреблении слова «умъ» в качестве объекта одновременно при двух глаголах (Потебня. С. 15). На этом основании восстанавливается энклитическое местоимение «и» (его) после «поостри», которое могло выпасть в результате гаплологической ошибки одного из позднейших переписчиков, т. е. пропуска одной из двух рядом стоящих букв. 19. Напълнивъся ратнаго духа. Традиционно-книжное выражение, близкая параллель к которому есть в «Истории Иудейской войны» Иосифа Флавия (Мещерский. С. 297). 20. На землю Половецкую за землю Русьскую. Эти словосочетания могли употребляться и для обозначения территории, занятой определенным народом, и для наименования самих народов. 21. Тъгда Игорь възре на светлое сълнце. Некоторые исследователи (А. И. Соболевский, В. Н. Перетц, Н. К. Гудзий и др.) предлагали переставить абзац от «тъгда Игорь възре...» до слов «испити шеломомъ Дону» после первого употребления формулы «ищучи себе чти, а князю славы», мотивируя свое мнение тем, что последовательность событий выглядит нарушенной, а также ссылаясь на то, что в древнерусских текстах перестановки частей текста вследствие выпадения листов рукописей встречаются довольно часто (см. Мещерский. С. 65). Требование соблюдать строгую хронологическую последовательность событий — не довод к перестановке: время хронологическое не всегда совпадает с временем художественным. В самом тексте о солнечном затмении говорится дважды (см. далее: «сълнце ему тьмою путь заступаше»), что, возможно, отвечало творческому замыслу автора «Слова». 21-22. Виде отъ него тьмою вся своя воя прикрыты. Двойное употребление вин. п. (в вин. п. стоят существительное «воя» и причастие «прикрыты») — оборот, характерный для книжной речи и функционально соответствующий дополнительному придаточному предложению. В этом месте «Слова» речь идет о реальном солнечном затмении 1 мая 1185 г., которое застало войско Игоря на восьмой день похода. У многих народов солнечное затмение считалось символом недоброго предзнаменования. Автор «Слова» сразу же после упоминания о затмении переходит к изложению речи Игоря перед войском, подчеркивая тем самым решительность князя, его мужество и отвагу. 23-24. Луче жь бы потяту быта, неже полонену быти. В летописях и воинских повестях обычно полководцы в решающий момент перед началом походов и битв обращаются с призывной речью к своему воинству, побуждая его на героическую борьбу с противником. Данная фраза находит многочисленные соответствия в воинских повестях. Ср., например: «леплеи смьрть славну взяти, негли жити пленени» (Мещерский. С. 335) и т. п. 25. Бързыя комони. «Комонь» — боевой конь, эпитет «бързыи» применительно к коню обычен для славянского фольклора. 25-26. Позримъ синего Дону. Обращает внимание, что эпитет «синий» при упоминании Дона более в «Слове» не повторяется. 26. Спала князю умъ похоти. Фраза может быть понята трояко. 1) Разожгло князю ум желание (похоти), и жалость (страсть) ему знамение заступила. Это предложенное А. И. Соболевским и Р. О. Якобсоном толкование текста следует признать наиболее аргументированным и грамматически, и семантически. В таком случае «спала» — форма 3 л. ед. ч. аориста от глагола «спалати», «умъ» — прямое дополнение в вин. п. ед. ч., «похоти» — сильное желание. 2) Пришло князю на ум желание: тогда «спала» — форма перфекта 3 л. ед. ч. ж. р. от глагола «спасти»: при слове «умъ» необходимо вставить предлог «на» (ср. словосочетание «всласть на ум»). 3) Н. М. Дылевский видит в «спала» существительное со значением «огонь», сближая его с однохоренными образованиями в славянских языках (Дылевский Н. М. «Спала князю умъ похоти» в «Слове о полку Игореве» //Людмил Стоянов. Исследвания и статии за творчество му. София, 1961. С. 317-331); «похоти» при этом прочтении — сказуемое в форме аориста 3 л. ед. ч. от глагола «похытити» (с опиской). О «похитить» см. ниже, 216. 28-29. Хоте приломити конець поля Половецкого. В данном случае это выражение означает не только начать битву, но и достичь противника, нанести ему удар. 30. Любо испита шеломомъ Дону — традиционная формула, характерная для летописей и воинских повестей (см. Ипат. лет. под 1201 г.. Новгородскую первую летопись под 1224 г. и др.). Само выражение «пить шеломомъ» или «поить коней из реки» означает: завладеть ее берегами, завершив поход, одержав победу. После первого издания «Слова» этот образ вошел в русскую поэтическую традицию. Ср.: «Не испить врагу шеломом Дона!» (Кедрин Д. Дума о России). 31. О Бояне, соловiю старого времени. Уподобление поэта соловью знакомо древнерусской литературе с XI в. (см.: Адрианова-Перетц. С. 58). Далее весь абзац посвящен сравнению двух стилистических манер — манеры Бояна, которая кажется автору «Слова» архаической, и собственной манеры автора «Слова». Здесь получает свое развитие намеченное ранее противопоставление: «начяти же ся той песни по былинамъ сего времени, а не по замышлетю Бояню». 31-32. А бы ты сiя пълкы ущекоталъ. «А бы... ущекоталъ» — древнерусская форма сослагательного наклонения: «Вот если бы...» Глагол «щекотать» известен в русских говорах, его употребление здесь развертывает метафору уподобления поэта соловью. 32. Скачя, славiю, по мыслену древу. Словосочетание «мысленое древо» не может быть оторвано от выражения «растекашется мыслiю по древу», что отмечали многие комментаторы. Выражение «мысленое древо» может быть поставлено в связь с древнеанглийским glēo-bēam или gamen-wudu — «дерево веселья», «дерево радости» и является, таким образом, заместительным словосочетанием для обозначения музыкального инструмента (см.: Мещерский Н. А. К изучению лексики и фразеологии «Слова о полку Игореве» // ТОДРЛ. М.; Л., 1958. Т. 14. С. 46). В. Ф. Ржига, отмечая, что «растекаться мыслью по древу» означает поэтическое творчество, приводит параллель из скальдической поэзии, где выражение «древо песен, покрытое листвою славы», обозначает поэтическое произведение (Ржига В. Ф. «Мысленное древо» в «Слове о полку Игореве» // Сб. статей. С. 111). Цитируемый текст принадлежит Эгилю Скаллагримсону — одному из самых известных скальдов. Возможно, что «скачя... по мыслену древу» означает: исполняя песни, сложенные ранее. 33. Льтая умомъ подъ облакы. Параллели к этому словосочетанию из других памятников см.: Адрианова-Перетц. С. 59-60. Интересно, что данный отрывок буквально повторяет изложенное ранее: «растекашется мыслiю по древу... сизымъ орломъ подъ облакы». 33-34. Свивая славы оба полы сего времени. Некоторые ученые (Ф. И. Буслаев, Н. С. Тихонравов) предлагали исправить «славы» на «славiю», но эта конъектура недостаточно обоснованна. Ключ к раскрытию метафоры заложен в противопоставлении двух стилистических манер — Бояна и автора «Слова». Под «славой» здесь следует понимать хвалебную песнь (лексема «слава» восходит к тому же корню, что и «слыть» и «слово»). При подобном восприятии текста речь в нем идет о сочетании разных стилистических манер и художественных приемов, более архаичного и нового, в одном произведении. Именно такое сочетание разных стилистических манер и характерно для «Слова о полку Игореве»: автор, противопоставляя свой стиль Боянову, вместе с тем «свивает их», вводя в текст извлечения из песен Бояна или намеренно меняя стилистическую окраску в подражание его слогу. По-видимому, сочетание разных стилей могло быть узаконенным художественным приемом. Ф. Петрарка в одном из своих сонетов (Parte I, XL, S'amore о Morte // Petrarca Fr. Il canzoniere. Milano, 1908. P. 57) говорит, что «ткет новую ткань» (tela novella), сплетая «стиль новых и древнюю речь» (lo stil de moderni e'l sermon prisco). Глагол «сплетати» для обозначения поэтического творчества хорошо известен (отсюда наименование стилей: «плетение словес, извитие словес») и обычен для средневековой поэзии. 34. Рыщя въ тропу Трояню. По поводу того, кто такой Троян «Слова» и как следует понимать словосочетания «тропа Трояня», «земля Трояня», «на седьмомъ веце Трояне», существует обширная литература, содержащая множество гипотез, которые сводятся к нескольким основным. 1) Троян — славянское языческое божество (Ф. И. Буслаев, Е. В. Барсов, Д. С. Лихачев, А. Болдур). 2) Троян — римский император Траян (53-117) (Н. М. Карамзин, М. А.Максимович, Н. П. Дашкевич, В. Мансикка, М. С. Дринов, Н. С. Державин, Б. А. Рыбаков). Tropaeum Traiani — памятник или комплекс памятников, воздвигнутых на территории нынешней Румынии в 108—109 гг. в честь побед императора Траяна и город Municipium Tropaeum Traiani (см. обзор: Державин Н. С. «Троян» в «Слове о полку Игореве» // Сборник статей и исследований в области славянской филологии. М.; Л., 1941. С. 45 и сл.). «Земля Трояня» — территория юго-западной Руси и Бессарабии, сохранившая имя императора Траяна в топонимах (Там же. С. 17-19). 3) Троян — русский князь или триумвират русских князей с разными трактовками (Н. А. Полевой, О. М. Бодянский, И. Е. Забелин, Н. И. Костомаров, Н. В. Шляков, Г. А. Ильинский). 4) Троян — образ, навеянный преданиями и книжными источниками о Троянской войне (П. П. Вяземский, А, Н. Пыпин, А. Н. Веселовский, Вс. Ф. Миллер). Наиболее правдоподобным представляется мнение И. В. Ягича, согласно которому Троян «Слова» — это результат наложения воспоминаний об императоре Траяне на народные представления о божестве Трояне (Jagič V. Historija književnosti naroda hrvatskoga i srbskoga. Zagreb, 1867. Кн. 1. С. 99). Текст сербских народных преданий о короле Трояне, передвигавшемся на большие расстояния ночью до петухов, чтобы не быть застигнутым солнцем, близок легенде о Всеславе Полоцком (см. ниже, 268-270 и 282-289), на что обратил внимание уже Ф. И. Буслаев (Буслаев Ф. И. Исторические очерки русской народной словесности и искусства: Русская народная поэзия. Спб., 1861. Т. 1. С. 385-391). На основании того, что в южнославянских легендах о Трояне встречаются змееборческие мотивы, можно думать, что Троян как божество древних славян восходит к иранскому пантеону, где ему соответствует Траэтаона — победитель дракона (Топоров В. Н. Траэтаона // Мифы народов мира. Т. 2. С. 523-524 ). Параллели к иранским мифам о Траэтаоне имеются в скифской мифологии (Раевский Д. С. Очерки идеологии скифо-сакских племен. М., 1977. С. 81-86, 128). Последний по времени обзор обширной литературы о Трояне: Гумилев Л.Н. Поиски вымышленного царства. М., 1970. С. 320-321. Однако собственная точка зрения Л. Н. Гумилева, по мнению которого Троян — это имя, калькированное с тюркского «троица», вызывает возражения. 35. Пети было песнь Игореви того <Велеса> внуку. «Пети было» — безличная конструкция, по значению тождественная сослагательному наклонению. Из древнерусского текста неясно, к кому именно относится словосочетание «того внуку». Первые издатели, а за ними и многие исследователи поняли так, будто речь идет об Игоре — внуке Олега Святославича, и вставили в скобках курсивом имя «Олга» после «того». М. В. Щепкина предположила, что речь идет о самом авторе «Слова» — внуке Бояна (Щепкина М. В. О личности певца «Слова о полку Игореве» // ТОДРЛ. М.; Л., 1960. Т. 16. С. 74-75). Скорее всего, однако, здесь говорится о самом Бояне, названном далее Велесовым внуком. Славянское божество Велес обычно признается богом богатства, благополучия, покровителем скота. Называние Бояна далее Велесовым внуком, возможно, означает связь культа Велеса с обрядовыми песнями и поэзией (Иванов Вяч. Вс., Топоров В. Н. Велес // Мифы народов мира. Т. 1. С. 227). 35-36. Не буря соколы занесе. В тексте воспроизводится один из запевов в стиле Бояна. Представленная здесь стилистическая фигура — отрицательный параллелизм — характерна для песенных фольклорных жанров, но не для «Слова» и книжной литературы. 37. Чили въсъпети было. «Чили» — сложный по составу сопоставительный союз, соответствующий современному «или». Вся фраза вводит еще один запев в стиле Бояна. 38-39. Комони ржуть за Сулою, звенить слава въ Кыеве. Сула — пограничная река, отделявшая русские земли от территории постоянных кочевий половцев. Возможно, этот запев в манере Бояна следует понимать так: «Кони русских воинов ржут за Сулой — весть о победах достигла Киева». То, что здесь упомянут Киев, указывает на конец речений, имитирующих манеру Бояна, и на начало повествования о походе Игоря. Эта фраза не принадлежит к собственно авторской речи «Слова», так как Киев не играл никакой роли в организации похода. 39-40. Трубы трубять въ Новеграде. Новгород-Северский — стольный город одноименного княжества (на востоке современной Черниговской обл.), откуда Игорь Святославич 23 апреля 1185 г. выступил в свой поход. 40. Стоять стязи въ Путuвле. Путивль — резиденция Владимира Игоревича, сына Игоря Святославича. 41. Игорь ждеть мила брата Всеволода. Всеволод Святославич (ок. 1155-1196) — родной брат Игоря, князь Трубчевский и Курский. Как сообщает Ипатьевская летопись, он шел иным путем из Курска. В летописном некрологе его под 1196 г. сообщается, что он был «во Ольговичехъ всих удалые рожаемъ и воспитаемъ и возрастомъ и всею добротою и моужьственою доблестью» (Ипат. лет. Стб. 696). 42. Буи туръ — разъяренный дикий бык, постоянный эпитет Всеволода. Встречается в «Слове» настолько часто, что создается впечатление о том, что «буи туръ» — прозвище, которое Всеволод носил при жизни. Дикие быки — туры водились на Руси до первой трети XVII в. и часто служили объектом княжеской охоты. Подобный эпитет подчеркивал мужество, отвагу и силу Всеволода. Прилагательное «буи» имело также значение: буйный, безумный. 43-44. Седлаи, брате, своя бързыя комони — типичное для воинской повести и фольклора обозначение подготовки к началу похода. 44. А мои ти готови. «Ти»—частица, употреблявшаяся при передаче прямой речи. 45. Оседлани у Курьска на переда. Курск, основанный в Х в., был довольно крупным городом. Он был расположен недалеко от половецкой степи — его жители часто вступали в борьбу с половцами, не случайно далее о них говорится как об опытных воинах. 46. Къмети — отборные воины. Слово это известно в древнерусских памятниках, однако первые издатели не поняли и, неверно разделив текст на слова («къ мети»), дали перевод: «в цель стрелять знающи». На их ошибку вскоре указал Н. М. Карамзин. В первом издании своей «Истории Государства Российского» он повторил мусин-пушкинский текст «Слова» и отразил это в своем пересказе, но уже два года спустя (1818) во втором издании он исправил текст цитаты из «Слова» и оговорил: «къметями назывались слуги и дружина» (Карамзин Н. М. История Государства Российского: 2-е изд. Спб., 1818. Т. 3. С. 219-220.; примеч. 263, 272. См.: Дмитриев Л. А. Н. М. Карамзин и «Слово о полку Игореве» // ТОДРЛ. М.; Л., 1962. Т. 18. С. 48-49). 46-47. Подъ трубами повити, подъ шеломы възлелеяни, конець копiя въскърмлени. Изображение воинов, с детства постигающих воинское искусство, перекликается с текстом «Истории Иудейской войны» Иосифа Флавия: «<римляне> яко родившеся с оружием, николи отлучаются ихъ» (Мещерский. С. 296); «учать бо ся из младеньства ратному обычаю» (Там же. С. 294). «Мы под шеломом състаревшеся» (Там же. С. 353). 48. Луци у нихъ напряжена. Образ натянутого лука символизирует в древнерусской литературе готовность к бою, способность к стойкому сопротивлению (см.: Мещерский Н. А. Из наблюдений, С. 85-86). Обычно в качестве параллели к этому месту приводят место из «Истории Иудейской войны» Иосифа Флавия: «лукъ напряженъ» (Е. В. Барсов, В. Н. Перетц и др.). В более исправном тексте хронографической редакции в данном месте читается: «лукъ съпряженъ», что оправдывается окружением целого — иудеи говорят о бессилии сопротивляться римлянам. Следовательно, данное место может приводиться как параллель только к словосочетанию «луци съпряже» в плаче Ярославны. 49. Тула отворена. Тул — колчан. Здесь своеобразный, присущий автору «Слова» художественный прием — повторение стилистически маркированных словосочетаний. Ср.: «луци напряжени, тули отворени» (при описании выступления в поход), «лучи съпряже, тулы затъче» (в плаче Ярославны), «звенить слава въ Кыеве» (в начале текста) и «вьются голоси через море до Кыева» (в финале) и др. 50. Ищучи себе чти, а князю славы. Противопоставление «честь» — «слава» отражает определенные идеологические категории княжеско-дружинной среды в эпоху Киевской Руси. Как отмечает Ю. М. Лотман, «Честь подразумевает материальную награду (или подарок), являющуюся знаком определенных отношений. «Слава» подразумевает отсутствие материального знака. Она невещественна и поэтому в идеях феодального общества — более ценна...» (см.: Лотман Ю. М. Об оппозициях «честь», «слава» в светских текстах Киевского периода // «Уч. зап. Тартуского университета». 1967, вып. 19. С. 105). В Ипатьевской летописи Игорь после первой победы над половцами говорит дружине: «Се Бог силою своею возложилъ на врагы наша победу, а на насъ честь и слава!» (Ипат. лет. Стб. 640) ). 51. Тъгда въступи Игорь князь въ златъ стремень. Устойчивое выражение, характеризующее выступление князя в поход. Эпитет «золотой» постоянно сопровождает в «Слове» атрибуты княжеской власти, ср. далее: «златъ столъ», «злаченыи шеломы», «златоверхий терем». 53. Нощь стонущи ему грозою птичь убуди. Не совсем ясно, что имеется в виду — реальная гроза, происшедшая во время похода до сражения с половцами, или гроза — символ недоброго предзнаменования. «Птичь» — птицы, собирательное существительное. 54. Свистъ зверинъ въста. В первом издании: «свистъ зверинъ въ стазби». Надо полагать (вслед за Н. С. Тихонравовым, В. Н. Щепкиным, А. С. Орловым), что «зби» представляет собой внесенную в текст маргиналию «зри»: «перевернутое» р, сходное с б, характерно для скорописных почерков XVI-XVII вв. — времени, которым обычно датируется мусин-пушкинская рукопись «Слова». В данном случае маргиналия могла относиться к слову «дивъ». 54-55. Дивъ кличеть вьрху древа. Лексема «Дивъ» (дух, демон) помимо «Слова» встречается в апокрифе «Книга тайн Еноха»: «Аз иследовахъ и написахъ тутенъ громныи и дивъ молииинъ» (Рукопись архива Библиотеки Академии наук СССР, № 45. 13.4, л. 361. См.: Мещерский Н. А. Из наблюдений. С. 83). Слово «Дивъ» могло быть заимствовано из иранских языков (ср. перс. dēv, div; авест. daeva; санскр. dēva — бог) через тюркское посредство (Менгес. С. 192-193). То, что Див кличет на вершине дерева, связывает его с образом былинного Соловья-разбойника как силы, враждебной Русской земле. 55. Велить послушяти земли незнаеме — земле, удаленной от Русской земли. Вълзе — имеются в виду низовья Волги. Пoморie — северное побережье Азовского и Черного морей, Посулiе — побережье реки Сулы; упоминание её среди весьма отдаленных мест — странно. Сурожь — современный Судак. Название его восходит к греческому Σουγδαĩα, вошедшему в древнерусский язык через булгарское посредство (Менгес. С. 132-134). Корсунь — Херсонес Таврический, упоминается в «Повести временных лет» под 988 г. и до этого в рассказе о путешествии апостола Андрея на Русь. Херсонес Таврический — греческая колония в Крыму, основан в V в. до н.э. (ныне в черте Севастополя). С конца IV в. находился в зависимости от Византии. В 989 г. был взят Владимиром Святославичем, после чего связи Херсонеса с Русью стали особенно тесными. В конце XII в. Херсонес переживает период последнего расцвета: в начале XIII в. он попадает в зависимость от Трапезундской империи и в середине XV в. перестает существовать. 57. Тьмутороканьскыи бълванъ. Как пишет К. Г. Менгес, «Бълванъ „Слова", сопровождаемый эпитетом Тьмутороканский, персонифицирован и является, несомненно, каменной бабой, стоящей поблизости от древней Тмуторокани» (Менгес. С. 88). Возможно, что это словосочетание связано с упоминающимся в средневековых греческих источниках названием поселения Βαάνης, находившегося неподалеку от Тмуторокани (см.: Голубинский Е. Е. История русской церкви. М., 1901. Т. 1. С. 48). Тмуторокань — древний русский город на Таманском полуострове. В VI в. здесь располагался греческий город Гермонасса, в VIII-IX вв. — поселение Таматарха, входившее в состав Хазарского каганата. В 965 г. князь Святослав Игоревич, разгромив хазар, основал на месте Таматархи Тмутороканское княжество, ставшее южной границей русских земель. В XII в. из-за вторжения половцев Тмуторокань теряет связь с другими русскими княжествами. В «Слове о полку Игореве» мы встречаем последнее упоминание о ней: в XIII-XIV вв. на месте Тмуторокани существовало поселение, входившее в состав Золотой Орды. Названия Тмуторокань и Тамань связаны по происхождению (см.: Добродомов И. Г. Тьмуторокань и Тамань //«Русская речь», 1973, № 5. С. 129-133). 57-58. Половца неготовами дорогами побегошя къ Дону великому. Бегство половцев было поспешным, и они двигались не по обычным путям. 59. Рци — сравнительный союз: как, как будто. Роспужени — в первом издании: «роспущени»; поправка Д. Дубенского «роспужени» принята почти всеми исследователями. В древнерусском языке существовал глагол «роспудити» — разогнать. Видеть в этой форме глагол «распустить», как считает Г. В. Сумаруков, совершенно невозможно (см.: Сумаруков Г. В. «Кто есть кто» в «Слове о полку Игореве». М., 1983. С. 89-91). 60-61. Уже бо беды его пасеть птичь по дубiю. «Беды» — форма род. п. ед. ч., беспредложное управление. «По дубiю» (вместо «подобию») — исправление Н. С. Тихонравова, Е. В. Барсова и других исследователей: по-видимому, в диграфе «оу» не был выписан знак «у». П. В. Владимиров и В. А. Яковлев, основываясь на параллельном месте «Задонщины», читают: «подъ облакы» (см.: Перетц. С. 176). «Дубiе» — дубы, собирательное существительное, ср.: «ковылiю». 61. Вълци грозу въсрожать по яругамъ. Глагол «въсрожати, въсрожити» в древнерусских памятниках не встречается. В современных брянских говорах обнаружено слово «всражить» — разбередить (Козырев В. А. Словарный состав «Слова о полку Игореве» и лексика современных русских народных говоров // ТОДРЛ. Л., 1976. Т. 31. С. 96). Параллели к этому слову приводит и Л. А. Булаховский (Булаховский. С. 483). Однако заслуживает внимания и предлагавшаяся конъектура: «върожать, ворожать» (И. М. Снегирев, Ф. Е. Корш). Возможно, что написание «въсрожать» могло возникнуть из «ворожать — вωрожать» с омегой, не разобранной первыми издателями. 62-63. Лисица брешють на чьрленыя щиты. «Чьрленыя щиты» — щиты, окрашенные в красный цвет, были одним из отличительных признаков русских воинов. 63. О Русьская земле! Уже за шеломянемъ ecu! Эта фраза употребляется в «Слове» дважды и служит рефреном-формулой. Большинство исследователей считает что «шеломянь» — это гряда холмов, отделявшая русские земли от мест, по которым проходило войско Игоря. Но возникает двоякое понимание того, что называется «Русской землей»: территория русских княжеств, как принято думать, или войско Игоря, как считали первые издатели, Д. Н. Дубенский и ныне В. И. Стеллецкий. Почти во всех случаях словосочетание «Русская земля» в «Слове» имеет в виду русские княжества, что служит аргументом в пользу первой точки зрения.