Письмо Епифания Премудрого к Кириллу Тверскому

Письмо Епифания Премудрого к Кириллу Тверскому

Выписано из послания иеромонаха Епифания, писавшаго к некоему другу своему Кириллу:

Юже некогда видел еси церковь Софийскую цареградскую [1], написану в моей книзе во Евангелии, еже гречески речется Тетроевангелие [2], нашим руским языком зовется Четвероблаговестие. Прилучи же ся таковому граду списати в нашей книзе сицевым образом. Поне же егда живях на Москве, иде же бяше тамо муж он живый, преславный мудрок, зело философ хитр, Феофан, гречин, книги изограф [3] нарочитый и живописець изящный во иконописцех, иже многи различные множае четверодесято-численных церквей каменных своею подписал рукою, яже по градом, елико в Константине граде и в Халкидоне [4], и в Гала-фе [5], и в Кафе [6], и в Велицем Новегороде, и в Нижнем. Но на Москве три церкви [7] подписаны: Благовещения святыя богородицы, Михаиле святый, одну же на Москве [8]. В Михаиле святом на стене написа град [9], во градце шаровидно подробну написавый; у князя Владимира Андреевича [10] в камене стене саму Москву такоже написавый; терем у князя великого незнаемою подписью и страннолепно подписаны; и в каменной церкви во святом Благовещении корень Иессеев [11] и Апоколипьсий [12] также исписавый. Сия же вся егда назнаменующу ему или пишущу, никогда же нигде ж на образцы видяще его когда взирающа, яко же нецыи наши творят иконописцы, иже недоумения наполнишася присно приницающе, очима мещуще семо и овамо, не толма образующе шарми, елико нудяхуся на образ часто взирающе; но мняшеся яко иному пишущу рукама убо изобразуя писаше, ногама же бес покоя стояше, языком же беседуя с приходящими глаголаше, а умом дальная и разумная обгадываше; чювственныма бо очима разумныма разумную видяше доброту си. Упредивленный муж и пресловущий великую к моей худости любовь имеяше; тако и аз уничиженный к нему и неразсудный дерзновение множае стяжах, учащах на беседу к нему, любях бо присно с ним беседовати.

Аще бо кто или вмале или на мнозе сотворит с ним беседу, то не мощно еже не почудитися разуму и притчам его и хитростному строению. Аз видя себе от него любима и неоскорбляема и примесих к дерзости безстудство и понудих его рекий: «Прошу у твоего мудролюбия, да ми шарми накартаеши изображение великия оноя церкви святыя Софии, иже во Цареграде, юже великий Иустиниан царь [13] воздвиже, ротуяся и уподобився премудрому Соломону; ея же качество и величество нецыи поведаша яко Московский Кремль внутреградия и округ коло ея и основание и еже обходиши округ ея; в ню же аще кто странен внидет и ходити хотя без проводника, без заблужения не мощи ему вон излести, аще и зело мудр быть мнится, множества ради столпотворения и околостолпия, сходов и восходов, проводов и проходов, и различных полат, и церквей, и лествиц, и хранильниц, и гробниц, и многоименитых предград и предел, и окон, и путей, и дверей, влазов же и излазов и столпов каменных вкупе. Написа ми нарицаемаго Иустиниана, на коне седяща и в руце своей десницы медяно держаща яблоко [14], ему же рекоша величество и мера, полтретя ведра воды вливаются, и сия вся предиреченная на листе книжном напиши ми, да в главизне книжной положу и в начало поставлю и донели же поминая твое рукописание и на таковый храм взирая, аки во Цареграде стояще мним».

Он же мудр мудре и отвеща ми: «Не мощно есть, рече, того ни тебе улучити, ни мне написати; но обаче докуки твоея ради мало нечто аки от части вписую ти, и то же не яко от части, но яко от сотыя части, аки от многа мало, да от сего маловиднаго изображеннаго пишемаго нами и прочая большая имаши навыцати и разумети». То рек, дерзостно взем кисть и лист, и написа наскоре храмовидное изображение [15] по образу сущия церкви во Цареграде, и вдаде ми.

От того листа нужда бысть и прочиим иконописцем московским, яко мнози бяху у когождо преписующе себе, друг пред другом ретующе и от друга приемлюще. Последи же всех изволися и мне, аки изографу написати четверообразне; поставихом таковый храм в моей книзе в четырех местех: 1) в начале книги в Матфееве евангелии, иде же столп Иустиниана иде же Матфея евангелиста образ бе; 2) же храм в начале Марка евангелиста; 3) же пред началом Луки евангелиста; 4) же внегда начатися Иоаннову благовестию; 4 храмы, 4 евангелиста написашася, иже некогда видел есть, внегда бежах от лица Едегеева на Тверь, устрашихся, паче же всех, у тебе преупокоих претружение мое, и тебе возвестих печаль мою, и тебе явствовах все книжие мое, елицы от разсеяния и от расточения осташася у мене. Ты же тогда таковый храм написанный видел, и за 6 лет воспомянул ми в минувшую зиму сию своим благоутробием. О сих до зде. Аминь.

Письмо Епифания Премудрого к Кириллу Тверскому
Перевод О.А.Белобровой

Выписано из послания иеромонаха Епифания, писавшего к некоему другу своему Кириллу:

Ты видел некогда церковь Софийскую Цареградскую, представленную в моей книге — Евангелии, именуемом по-гречески Тетроевангелием, на нашем же русском языке — Четвероблаговестием. Вот каким образом случилось, что город этот был написан в нашей книге. Когда я был в Москве, жил там и преславный мудрец, философ зело искусный, Феофан Грек, книги изограф опытный и среди иконописцев отменный живописец, который собственною рукой расписал более сорока различных церквей каменных в разных городах: в Константинополе, и в Халкидоне, и в Галате, и в Кафе, и в Великом Новгороде, и в Нижнем. Но в Москве им расписаны три церкви: Благовещения святой богородицы, святого Михаила и еще одна. В церкви святого Михаила он изобразил на стене город, написав его подробно и красочно; у князя Владимира Андреевича он изобразил на каменной стене также самую Москву; терем у великого князя расписан им неведомою и необычайною росписью, а в каменной церкви святого Благовещения он также написал «Корень Иесеев» и «Апокалипсис». Когда он все это рисовал или писал, никто не видел, чтобы он когда-либо смотрел на образцы, как делают это некоторые наши иконописцы, которые от непонятливости постоянно в них всматриваются, переводя взгляд оттуда — сюда, и не столько пишут красками, сколько смотрят на образцы. Он же, кажется, руками пишет изображение, а сам на ногах, в беспрестанной ходьбе, беседует с приходящими, а умом обдумывает высокое и мудрое, острыми же очами разумными разумную видит доброту. Сей дивный и знаменитый муж питал любовь к моему ничтожеству; и я, ничтожный и неразумный, возымев большую смелость, часто ходил на беседу к нему, ибо любил с ним говорить.

Сколько бы с ним кто ни беседовал, не мог не подивиться его разуму, его притчам и его искусному изложению. Когда я увидел, что он меня любит и что он мною не пренебрегает, то я к дерзости присоединил бесстыдство и попросил его: «Прошу у твоего мудролюбия, чтобы ты красками написал мне изображение великой этой церкви, святой Софии в Цареграде, которую воздвиг великий царь Юстиниан, в своем старании уподобившись премудрому Соломону. Некоторые говорили, что достоинство и величина ее подобны Московскому Кремлю, — таковы ее окружность и основание, когда обходишь вокруг. Если странник войдет в нее и пожелает ходить без проводника, то ему не выйти, не заблудившись, сколь бы мудрым ни казался он, из-за множества столпов и околостолпий, спусков и подъемов, переводов и переходов, и различных палат и церквей, лестниц и хранильниц, гробниц, многоразличных преград и приделов, окон, проходов и дверей, входов и выходов, и столпов каменных. Упомянутого Юстиниана напиши мне сидящего на коне и держащего в правой своей руке медное яблоко, которое, как говорят, такой величины и размера, что в него можно влить два с половиной ведра воды. И это все вышесказанное изобрази на книжном листе, чтобы я положил это в начале книги и, вспоминая твое творение и на такой храм взирая, мнил бы себя в Цареграде стоящим».

Он же, мудрец, мудро ответил, мне. «Невозможно, —молвил он, — ни тебе того получить, ни мне написать, но, впрочем, по твоему настоянию, я малую часть от части ее напишу тебе, и это не часть, а сотая доля, от множества малость, но и по этому малому изображению, нами написанному, остальное ты представишь и уразумеешь». Сказав это, он смело взял кисть и лист и быстро написал изображение храма, наподобие церкви находящейся в Цареграде, и дал его мне.

От того листа была великая польза и прочим московским иконописцам, ибо многие перерисовали его себе, соревнуясь друг с другом и перенимая друг у друга. После всех решился и я, как изограф, написать его в четырех видах, и поместил этот храм в своей книге в четырех местах: 1) в начале книги в Евангелии от Матфея, — где столп Юстиниана и образ евангелиста Матфея; 2) храм в начале Евангелия от Марка; 3) перед началом Евангелия от Луки и 4) перед началом Евангелия от Иоанна; четыре храма и четырех евангелистов написал. Их-то ты и видел, когда я, устрашась, бежал от Едигея в Тверь и у тебя нашел покой и тебе поведал мою печаль и показал все книги, которые остались у меня от бегства и разорения. Тогда ты и видел изображение храма этого и через шесть лет в прошлую зиму напомнил мне о нем по своей доброте. Об этом довольно. Аминь.

Источник. Изборник (Сборник произведений литературы Древней Руси). – М.: Худож. лит., 1969. – С.398-403, 750-751 (прим.) – Сер. «Библиотека всемирной литературы». Подготовка текста «Письма…» и прим. О.А.Белобровой.
Комментарий. Это редкий литературный памятник начала XV в. (после 1413 г.), раскрывающий взгляды современников на изобразительное искусство. Автор письма — Епифаний Премудрый — выдающийся писатель конца XIV — начала XV в., возможно, владевший и искусством живописца. Его адресат — Кирилл Тверской, — видимо, предоставлял Епифанию Премудрому убежище во время набега хана Едигея на Москву и Троице-Сергиев монастырь (1408 г.). В письме содержатся ценные сведения о творческой биографии и художественной манере византийского живописца Феофана Грека, работавшего на Руси в XIV— начале XV в. и бывшего старшим современником знаменитого русского художника Андрея Рублева. Письмо печатается по единственному известному списку второй половины XVII в. (ГПБ, Соловецкое собрание, № 1474 — 15, лл, 130-132).

[1] ...церковь Софийскую цареградскую... — Собор святой Софии (теперь — Айя-София) в Константинополе — выдающийся памятник византийской архитектуры VI в.
[2] ...Тетроевангелие (Четвероевангелие)... — включает евангелия четырех авторов — Матфея, Марка, Луки и Иоанна.
[3] ...изограф... — художник, живописец.
[4] ...в Халкидоне... — Халкидон — средневековый город на берегу Мраморного моря.
[5] …в Галафе… — Галата — часть Константинополя.
[6] …в Кафе... — См. прим. на стр. 750.
[7] ...церкви... Благовещения святыя богородицы... — Благовещенский собор в московском Кремле (построен в 1390-е гг., расписан фресками, не сохранившимися до наших дней, Феофаном Греком, Прохором с Городца и Андреем Рублевым в 1405 г.; перестроен в конце XV в.). В иконостасе собора сохранились подлинные произведения Феофана Грека и Андрея Рублева.
[8] ...одну же на Москве. — Обычно под этой церковью подразумевают церковь Рождества богородицы с приделом Лазаря в московском Кремле (построена и расписана в 1390 гг. Феофаном Греком, Семеном Черным и другими мастерами). Фрески XIV в. не сохранились.
[9] В Михаиле святом на стене написа град... — Собор архангела Михаила, или Архангельский собор в московском Кремле (построен в 1333 г., расписан Феофаном Греком и его учениками в 1399 г.; фрески не сохранились, так как собор был перестроен в начале XVI в.).
[10] ...у князя Владимира Андреевича... — двоюродный брат Дмитрия Донского.
[11] ...корень Иессеев... — мифическая родословная Иисуса Христа, которую возводили к отцу библейского царя Давида — Иессею.
[12] ...Апоколипьсий... — «Апокалипсис» («Откровение Иоанна») — книга о судьбах христианского мира, включаемая в Новый завет. Сюжет «Апокалипсиса» на Руси начали иллюстрировать не позднее XV в.
[13] ...великий Иустиниан царь... — Юстиниан I, византийский император (527—565 гг.), основатель и заказчик постройки Софийского собора в Константинополе.
[14] ...нарицаемаго Иустипиана,на коне седяща и в руце своей десницы медяно держаща яблоко... — Статуя византийского императора Юстиниана I была создана и установлена на константинопольском Ипподроме при жизни императора. Там она простояла до XVI в.
[15] ...написа наскоре храмовидное изображение... — Рисунок Феофана Грека с изображением Софии Константинопольской не сохранился. Возможно, в ряде русских рукописей XV-XVI вв. встречаются подражания этому рисунку. Однако это мнение оспаривается.